Правовое подкрепление

: Энергетика сегодня, № 8-9 (11) 2010

Автор: Илья Ищук, партнер.

За реализацию Энергетической стратегии ответственность несут многие – и никто конкретно

Как и предыдущая Стратегия-2020, Энергетическая стратегия - 2030 принималась Распоряжением Правительства РФ. Как свидетельствует статья 23 ФКЗ «О правительстве Российской Федерации», распоряжения Правительства не имеют нормативного характера и принимаются по оперативным и другим текущим вопросам. Отсутствие такого признака, как «нормативность» распоряжения, означает, что содержащиеся в нем положения не носят характера правовых норм и являются обязательными только для тех, кто прямо поименован в распоряжении - в отличие, например, от постановлений, которые обладают универсальной общеобязательной силой на территории всей страны. На практике эта сугубо юридическая особенность означает, что распоряжениями Правительства утверждаются документы, важность которых, несомненно, весьма велика, но обязательность их исполнения скорее подразумевается, нежели обеспечивается какими-либо юридическими механизмами.

В соответствии с частью 2 Распоряжения Правительства РФ от 13.11.2009 №1715-р, которым утверждена Энергетическая стратегия, ответственными за её реализацию Минэнерго, Минэкономразвития, Минприроды и госкорпорация «Росатом». Однако в зону их ответственности прежде всего входит подготовка плана действия по реализации Стратегии, а не реализация её как таковая. В свою очередь, планы действий, создаваемые этими ведомствами, отнюдь не всегда содержат указание на конкретных исполнителей, отсылая к документам еще более низшего уровня. Таким образом, в итоге налицо парадоксальная ситуация, когда за реализацию Стратегии несут ответственность очень многие - и никто конкретно. В Российских реалиях это означает, что ответственность, по существу, отсутствует.

Действующее законодательство не предусматривает каких-либо понятных и очевидных для потенциальных нарушителей мер ответственности, кроме, пожалуй, дисциплинарных. Однако на практике, с учетом вышеупомянутого отсутствия «персонализации» ответственности, а также того, что дисциплинарная ответственность возникает скорее в силу указания начальства, а не закона, меры в основном носят популистский характер и применяются к исполнителям невысокого ранга - попросту говоря, «стрелочникам».

Таким образом, вполне очевидно, что Энергетическая стратегия - 2030, так же как и её предшественница, не является документом прямого действия, механизмом, посредством которого государство может эффективно в практической плоскости разрешать свои проблемы в отрасли.

В качестве вывода ко всему вышесказанному необходимо отметить, что Энергетическая стратегия не обладают каким-либо специализированным правовым статусом, однако с учетом её целей и задач, такой статус, на наш взгляд, актуальным и необходимым не является.

Сложно представить себе документ, который при общей масштабности задач и временного горизонта содержал бы детальные планы по каждому из направлений. Как показывает зарубежный опыт, в других странах подобные документы носят аналогичный характер. Анализ и сопоставление, например, Национальной энергетической стратегии США, действующей с 2001 года, и Энергетической стратегии - 2030 свидетельствует о том, что и структура, и подходы к их подготовке приблизительно одинаковы. Подобный же характер носит и так называемая Европейская энергостратегия 20-20-20.

Основная причина, по которой реализация Энергетической стратегии - 2030 может быть существенно затруднена, лежит, пожалуй, не в плоскости её содержания, правового статуса и ответственности конкретных должностных лиц, а в отсутствии законодательства, релевантного задачам и целям Стратегии. Одним из наиболее ярких примеров такого несоответствия могут служить проблемы энергоэффективности и энергосбережения. Еще в Стратегии-2020, утвержденной в 2003 году, а разработанной и того раньше, два этих принципа назывались основополагающими для дальнейшего развития энергетики в России. Сам закон «Об энергосбережении» существовал в России еще с 1996 года, однако из-за своего несовершенства не мог использоваться в качестве эффективного инструмента. Лишь в конце 2009 года был принят новый закон «Об энергосбережении и о повышении энергетической эффективности», с появлением которого начали воплощаться в жизнь реальные проекты.

Одной из ключевых задач Энергетической стратегии - 2030 действительно является создание устойчивой институционной среды в энергетике. Для того что бы Энергостратегия стала более эффективной, необходимо не просто обозначить направление развития Российского законодательства, а определить план-график разработки и принятия всех необходимых отраслевых нормативно-правовых актов, указав и сроки, и ответственные за разработку министерства и ведомства. Именно в рамках нормативно-правовых актов, а не самой Стратегии, можно и нужно устанавливать права, обязанности и ответственность всех заинтересованных лиц.

Источник: Энергетика сегодня, № 8-9 (11) 2010