ВС указал, что банкротство субподрядчика влечет неисполнимость арбитражных оговорок. Но представители подрядчика смогли вернуть споры с банкротом в международный арбитраж. Доводы, которые сработали против позиции ВС, — в статье.
Субподрядчик-банкрот подал в Арбитражный суд города Москвы четыре заявления с требованиями к подрядчику из договоров, содержащих арбитражные оговорки. Ранее государственные суды всех инстанций поддержали этого субподрядчика-банкрота в споре с другим подрядчиком. Суды указали, что банкротство истца повлекло неисполнимость арбитражных оговорок.
Представители подрядчика смогли доказать, что банкротство истца не влияет на исполнимость арбитражных оговорок, а конкретный истец-банкрот обладает активами для рассмотрения спора в международном арбитраже. Суды всех инстанций, включая Верховный суд, изменили свою позицию в отношении конкретного субподрядчика.
Фабула дела
Субподрядчик заключил четыре договора строительного подряда с подрядчиком. Договоры содержали арбитражные оговорки о том, что все споры подлежат рассмотрению по правилам ICC с местом арбитража в Москве и Стокгольме.
Стороны сотрудничали в течение нескольких лет, но работы не были выполнены надлежащим образом. Затем суд признал субподрядчика банкротом и открыл процедуру наблюдения.
Субподрядчик-банкрот смог убедить арбитражные суды апелляционной и кассационной инстанций в неисполнимости арбитражного соглашения в договоре с другим подрядчиком. Доводы субподрядчика-банкрота:
- после открытия процедуры банкротства гражданско-правовой спор переходит в публично-правовую плоскость;
- субподрядчик находится в банкротстве, у него нет средств на ведение спора в международном арбитраже;
- рассмотрение спора в международном арбитраже нарушит интересы кредиторов субподрядчика, поскольку результат рассмотрения спора третейским судом может повлиять на их имущественные интересы.
Верховный суд оставил судебные акты без изменения. Суды изучили активы и пассивы субподрядчика и данные бухгалтерского баланса. Они пришли к выводу, что неисполнимость арбитражной оговорки обусловлена фактической неспособностью субподрядчика финансировать обязательные расходы, связанные с рассмотрением споров в международном арбитраже. Суды апелляционной и кассационной инстанций учли, что истцу, изначально обратившемуся в согласованный международный коммерческий арбитраж, было отказано в отсрочке уплаты арбитражного сбора.
На момент рассмотрения этого дела в суде кассационной инстанции в отношении субподрядчика уже было открыто конкурсное производство.
Заручившись поддержкой Верховного суда, конкурсный управляющий субподрядчика подал в Арбитражный суд города Москвы исковые заявления к подрядчику о взыскании денежных средств по четырем договорам строительного подряда (дела № А40-31546/2020, А40-101294/2020, А40-101479/2020, А40-101471/2020). Управляющий субподрядчика утверждал, что судебные инстанции, включая Верховный суд, указали, что все споры с данным субподрядчиком-банкротом должны разрешаться в государственных судах РФ.
По всем четырем делам нам удалось преодолеть практику в пользу субподрядчика банкрота. Ниже разберем подробно ключевые доводы.
Довод 1
Банкротство истца не влечет автоматическую неисполнимость арбитражного соглашения
Российский законодатель не устанавливает специальных нормативных ограничений для рассмотрения спора по иску банкрота к кредитору или иному третьему лицу в третейском разбирательстве. Верховный суд придерживается следующего подхода к искам банкротов в третейском разбирательстве. Само по себе введение в отношении истца процедур банкротства — не основание для освобождения его от обязанности соблюдать положения заключенного им арбитражного соглашения, условия которого стали результатом свободного волеизъявления обеих сторон. Чаще всего стороны ссылаются на определение Верховного суда от 12.07.2017 по делу № А56-13914/2016.
«Факт тяжелого финансового положения стороны — коммерческой организации не может сам по себе свидетельствовать о неисполнимости третейского соглашения, а также не обязывает государственный суд рассмотреть заявленные требования по существу при наличии действительной и исполнимой арбитражной оговорки. Учитывая специфику данных правоотношений, обусловленную сложностью сбора доказательств, к таким делам подлежит применению более высокий стандарт доказывания. Сторона при обращении с соответствующим требованием в государственный суд обязана доказать те обстоятельства, которые, по ее мнению, препятствуют рассмотрению спора в третейском суде, в том числе свое финансовое положение, которое не позволяет ей реализовать право на разрешение спора в форме, согласованной участниками правоотношения (например, состояние банкротства)»
Некоторые управляющие восприняли это как призыв к действию, заявив, что сам по себе факт банкротства истца влечет неисполнимость арбитражного соглашения. Однако нижестоящие суды выровняли практику. В данном случае речь идет не о формальном введении процедуры банкротства, а о фактическом состоянии неплатежеспособности.
Состояние банкротства может дополнительно свидетельствовать о невозможности исполнить арбитражное соглашение, но само по себе не влечет неисполнимость арбитражного соглашения. Неисполнимость арбитражного соглашения может быть обусловлена лишь фактическим отсутствием у истца средств и возможностей, в том числе будущих, для несения арбитражных расходов. Соответственно, истец, заявляющий о неисполнимости арбитражного соглашения, должен доказать наличие тяжелого финансового положения.
Суды уже не воспринимают факт банкротства в качестве доказательства невозможности общества оплатить арбитражные расходы. Проведение процедур банкротства невозможно в отсутствие источника финансирования судебных расходов и вознаграждения арбитражного управляющего (постановление 9ААС от 22.07.2019 по делу № А40-88550/2019).
Также суды не считают, что документы об остатке и движении денежных средств на счетах истца являются безусловным доказательством трудного финансового положения (постановление 9ААС от 12.04.2019 № 09АП-17928/2019, 09АП-17931/2019, 09АП-17932/2019, 09АП-17933/2019, 09АП-17936/2019 по делу № А40-228417/2018).
Более того, некоторые судьи отмечают, что отсутствие у истца денежных средств на уплату регистрационного сбора в настоящий момент не может являться основанием для признания третейской оговорки неисполнимой, поскольку у истца могут появиться такие средства в будущем (постановление 9ААС от 18.08.2020 по делу № А40-6003/2020).
Таким образом, признать арбитражную оговорку неисполнимой по иску банкрота возможно лишь в исключительных случаях — когда есть неоспоримые доказательства того, что у истца нет средств на уплату третейского сбора и нет никакой возможности получить такие средства в будущем.
Бремя доказывания невозможности ведения спора в международном арбитраже возлагается на истца-банкрота, однако в действительности активную позицию стоит занимать именно ответчику.
Довод 2
У банкрота есть активы для ведения спора в международном арбитраже
В пользу субподрядчика-банкрота суд уже принял судебные акты по делу № А40-16719/2019. Подрядчику тем более не стоило рассчитывать на то, что бремя доказывания неисполнимости арбитражного соглашения лежит на истце. Нам удалось собрать и представить суду доказательства, свидетельствующие о наличии у истца активов для участия в между народном арбитраже.
1. У субподрядчика-банкрота есть денежные средства для ведения множества судебных споров с привлечением нескольких юридических фирм. Только за первые два месяца конкурсного производства управляющий выплатил юридическим консультантам 6,9 млн руб. Более того, управляющий нанял международную юридическую фирму со стоимостью услуг 750 тыс. долл. для ведения спора по иску субподрядчика-банкрота в международном арбитраже с другим подрядчиком.
2. У субподрядчика-банкрота есть оборудование стоимостью свыше 140 млн руб., а стоимость движимого имущества субподрядчика оценивается в 276 млн руб.
3. У субподрядчика-банкрота есть денежные средства для привлечения значительного штата сотрудников с целью обеспечения деятельности управляющего с зарплатой 904 тыс. руб. ежемесячно.
4. С момента вынесения отказного определения Верховного суда по делу № А40-16719/2019 в пользу субподрядчика банкрота суды вынесли несколько судебных решений на общую сумму более 179 млн руб. Просуженная дебиторская задолженность является реальной (дебиторами являются действующие крупные компании), а часть денежных средств уже поступила на счета субподрядчика.
Источники получения информации об активах истца-банкрота могут быть разными. Официальные отчеты о стоимости имущества банкрота можно отслеживать в Едином федеральном реестре сведений о банкротстве. Расходы управляющего на консультантов и другой персонал можно найти в определениях суда в деле о банкротстве, например, когда управляющий ходатайствует об их привлечении, а также когда кредиторы оспаривают расходы управляющего или заключенные договоры с консультантами.
Если необходимая информация на момент подачи иска не опубликована, можно начать отслеживать судебные акты в пользу истца-банкрота для определения присужденных в пользу него сумм или судебные акты в делах с участием банкрота для определения юридических консультантов, нанятых управляющим.
Если окажется, что у истца на самом деле отсутствуют активы, ответчик может выдать гарантийное письмо в обеспечение покрытия расходов на рассмотрение спора в международном арбитраже. Возможность оплаты расходов в одной из сторон, в том числе только ответчиком, напрямую закреплена правилами большинства арбитражных институтов.
Довод 3
Спор не публично-правовой, и его рассмотрение в международном арбитраже не затрагивает права кредиторов
Для обоснования публично-правового характера спора управляющий прибегал к целому спектру аргументов. В основном это были доводы о том, что споры из банкротства являются неарбитрабельными (п. 1 ч. 2 ст. 33 АПК, п. 17 постановления Пленума ВС от 10.12.2019 № 53). Свою позицию, согласно которой процедуры банкротства носят публично-правовой характер, а споры из публичных отношений не подлежат рассмотрению третейскими судами, управляющий также подкреплял ссылками на постановления Конституционного суда от 22.07.2012 № 14-П и от 26.05.2011 № 10-П.
В суде первой инстанции управляющий также настаивал, что компетенцией на рассмотрение требований управляющего к кредитору обладает только государственный суд (п. 1 ст. 126 Закона о банкротстве).
По мнению управляющего, любой спор с банкротом не является обычным гражданско-правовым спором с самим хозяйствующим субъектом, поскольку в данном случае объект хозяйственного спора — денежные средства, принадлежащие не истцу, а его кредиторам.
Действительно, Законом о банкротстве предусмотрено правило о том, что с даты введения наблюдения, финансового оздоровления, внешнего управления и конкурсного производства требования кредиторов по денежным обязательствам могут быть предъявлены только в рамках дела о банкротстве. Однако каких-либо ограничений по рассмотрению требований должника-банкрота к кредиторам законом не установлено.
Также споры по иску должника- банкрота к кредитору или третьему лицу не относятся к категории дел, которые не могут быть переданы на рассмотрение третейского суда в соответствии с нормами о неарбитрабельности споров.
Следовательно, все нормы, на которые ссылался управляющий, могли бы повлиять на порядок рассмотрения спора, установленный договором, лишь при рассмотрении иска к банкроту, а не наоборот.
Публично-правовой характер банкротства, о котором заявлял управляющий со ссылкой на постановления КС, также не распространяется на рассмотрение спора по иску должника в третейском суде.
Этот подход подтвердил Верховный суд (определение от 25.12.2017 по делу № А40-86558/2017). В этом деле суд кассации подробно обосновал, почему позиции КС не ограничивают возможность установления дебиторской задолженности по иску банкрота в третейском разбирательстве. Свежая практика демонстрирует, что нижестоящие суды уже успели подхватить указанную позицию в других делах (постановление 9ААС от 29.11.2019 по делу № А40-116234/19).
Чтобы обосновать нарушение интересов кредиторов, управляющий пытался привлечь третьих лиц к участию в процессе. Управляющий заявлял, что в случае рассмотрения спора в международном арбитраже у кредиторов не будет возможности оспорить решение международного арбитража, тогда как оспорить решение суда они могли бы на основании п. 24 постановления Пленума ВАС от 22.02.2012 № 35. Управляющие заявляли о возможном нарушении прав третьих лиц, чтобы создать искусственную причину для неисполнения условий договора о порядке рассмотрения спора. Арбитражные суды придерживаются позиции, что участие в деле третьего лица не является препятствием для того, чтобы оставить иск без рассмотрения ввиду действительной и исполнимой арбитражной оговорки, а защита прав кредиторов, в ходе которой устанавливается дебиторская задолженность, может быть осуществлена и посредством третейского разбирательства.
Нам удалось не допустить привлечения в дело третьих лиц. Например, управляющий пытался привлечь ФНС на основании аргументов, которые могли бы быть применены к любому кредитору: большая заинтересованность и активность в деле о банкротстве.
Для привлечения кредитора в качестве третьего лица необходима материально-правовая связь кредитора с предметом спора (ст. 51 АПК). Чаще всего управляющие вообще не доказывают такой материально-правовой связи и даже напрямую не ходатайствуют о привлечении третьих лиц. Соответственно, такая предположительная заинтересованность конкретного кредитора или неопределенного ряда кредиторов не может являться основанием для привлечения кредиторов в качестве третьих лиц.
Также в двух из четырех дел управляющий пытался привлечь залогодержателя прав требования по соглашению с ответчиком. Подрядчик возражал против привлечения залогодержателя.
Во-первых, статус залогодержателя не создает такой материально-правовой связи с предметом спора, чтобы можно было привлечь залогодержателя в качестве третьего лица. Залогодержатель не является стороной спорного правоотношения. Наличие заинтересованности в исходе дела само по себе не является основанием для привлечения залогодержателя к участию в деле. Такое право появляется только у лиц, о чьих правах и обязанностях может быть принят судебный акт (ст. 51 АПК).
Во-вторых, залог является способом обеспечения исполнения обязательства. Крупные сделки между профессиональными участниками рынка не обходятся без обеспечения исполнения обязательств. Если бы залог или иные способы обеспечения влияли на исполнимость или действительность арбитражных соглашений, институт альтернативного разрешения споро в потерял бы свою эффективность.
Актуальная практика по этому вопросу практически отсутствует. В качестве примера можно привести дело, где суды оставили иск из договора субподряда без рассмотрения, потому что было арбитражное соглашение. Истец находился в конкурсном производстве, а все его имущество было в залоге у конкурсных кредиторов (постановление АС Западно-Сибирского округа от 19.01.2018 по делу № А81-4101/2016). Это решение демонстрирует подход, согласно которому способы обеспечения исполнения обязательств не влияют на исполнимость арбитражного соглашения в договоре, в обеспечение обязательств которого такие способы согласованы. При ином подходе сложилась бы ситуация, когда сторона договора могла бы в одностороннем порядке и без согласия другой стороны сделать арбитражное соглашение неисполнимым, просто заключив договор в обеспечение исполнения обязательств по основному договору.
Итог спора
Арбитражный суд города Москвы, Девятый арбитражный апелляционный суд и Арбитражный суд Московского округа поддержали позицию представителей подрядчика и оставили иски субподрядчика-банкрота без рассмотрения. При этом состав суда в апелляции и частично в кассации был таким же, как в деле № А40-16719/2019. Управляющий попытался обжаловать судебные акты в Верховном суде, в том числе указав на ранее вынесенное определение ВС в пользу истца по делу № А40-16719/2019. Однако судья Н.А. Ксенофонтова отказала в передаче жалобы по делу № А40-31546/2020 для рассмотрения в Судебной коллегии по экономическим спорам ВС, подтвердив выводы судов нижестоящих инстанций:
- банкротство истца не препятствует третейскому разбирательству, расходы на которое суды признали имеющимися у истца;
- презумпция нарушения решением третейского суда прав кредиторов истца в деле о банкротстве отсутствует, тогда как при наступлении нарушения кредиторы имеют право на защиту в силу норм параграфа 1 гл. 30 АПК.
Таким образом, представителям подрядчика удалось изменить позицию судов всех инстанций в отношении исполнимости арбитражных соглашений, заключенных с конкретным истцом-банкротом.